Интересными здесь являются собственные имена казаков: Тива Гарзин, Дароня Гребеньков, Позняк Конюхов, Кленка Черенков, Куча Мамин, Ушалко Пронин, Ратка Тепцов, Воинко Иванов, Суланка Каменев, Русинко Ненашов, Перша Сысоев, Замятня Омельянов, Мастюга Степанов, Томилко и Тамило Солыковской, Ермачко Моклоков, Худячко Добросоцкой, Гуляй Стюрин, Милованко Лукьянов, Курбатко Дорофеев, Топило Храпун, Путило Кирилов, Дружина Дьяков, Ганка Киреев, Панка Шубин, Милован Петров, Янко Шубин, Сазонко Гундин, Ломашко Филипьев, Дубровка Долгой, Третьяк Струков, Насонко Кузнецов, Покидка Горожавка, Ортюшко Карпов, Первой Ондреев, Нечай Даншин, Юшка Родионов, Горяинко Караманов, Несвойко Климов, Беляй Проскурнин, Долмат Семёнов, Парша Лысков, Ганка Волкучин, Суханка Иванов, Севрюк Лютов, Жданка Ромаков, Суданка Каменев, Фатка Лоскутов, Безсонко Некрылов, Щербак Пердунов, Ортюха Кобелев, Докучка Шваров, Несмеян Донской, Познячко Лунин, Ариско Тарасов, Подидка Лосков, Первушка Мертелов, Муратко Офанасьев, Гарх Гребенков, Мелех Кобыляков, Гуляй Башкирцев, Незнайко Студеникин, Нехорошко Дьяков, Кленка Смагин.
Все приведённые имена или прозвища бывших рязанских казаков. занимавших своими сторожевыми постами земли нынешней Воронежской области, входившими раньше в состав Рязанской губернии, встречаются на всём протяжении истории донских казаков и как прозвища даже и в настоящее время. Рязанское и мещёрское казачество, долго сталкиваясь с великорусским населением, отчасти заимствовало от него и свой выговор, но в то же время оно имеет и свой, не свойственный говору жителей ни одной из губерний.
Нынешние донские казачьи говоры – это живая народная речь казаков, живущих на территории двух соседних областей – Ростовской и Волгоградской. Что примечательно, донские говоры сохраняют многие диалектные слова, уже утраченные другими родственными говорами. Так, нынешние казаки употребляют слова, зафиксированные в рязанских источниках XVII-XIX веков, но не сохранившиеся в современном рязанском диалекте.
Казаки северных округов, или, как их обычно называли на Дону, верховые, говорили и говорят иначе, чем казаки южных округов, или низовые. Верховые казаки говорят твёрдо, медленно и протяжно, совершенно по-великорусски, с большим аканьем на севере, которое с приближением к югу ослабевает. Этот говор ближе всего похож на говор жителей Рязанской губернии.
Верховыми казаками на Дону назывались почти исключительно казаки Хопёрского, Усть-Медведицкого и частично Донецкого округов. Их говор отличается аканьем, однако он здесь не оканчивается, а распространяется, только уже со слабым аканьем, гораздо южнее и захватывает Донецкий округ, за исключением станицы Луганской, в которой говор перемешан с малорусским, затем 2-й Донской округ. В двух станицах Сальского округа – Великокняжеской и Атаманской – говор смешанный, т. е. говорили и по-верховому, и по-низовому, так как там станицы были образованы недавно из казаков разных округов.
С конца XV века начинается постепенное переселение на «Поле», а потом и ещё южнее. Сюда шли казаки рязанские, мещёрские и т.д. Преобладающим элементом, очевидно, всё же были южновеликороссы. Они и ассимилировали язык прежних переселенцев, сообщив им «аканье». Южно-великорусское наречие возникло ещё в Рязанском княжестве, где появились первые казаки, охранявшие границы этой территории.
В дореволюционной и послереволюционной литературе (А. Чапыгин, С. Писахов, Б. Шергин у поморов и Ф. Крюков, П. Краснов у казаков) заметны отголоски местных южно-великорусских наречий, на которых говорили донские казаки. Массовый же наплыв южновеликороссов на Дон – явление сравнительно позднее, и относится ко второй половине XVII века.
Донской историк и писатель Евлампий Кательников в вопросе о языке и происхождении донских казаков считал, что «донцы-верховцы могут быть признаны в происхождении из той части России, где употребляют слова: што, чаво, яво, ишшо и подобные им вместо: что, чего, его, ещё» (то есть из Рязанщины).
Существует довольно хорошо исследованный учёными рязанский диалект великорусского языка, область распространения которого, в основном, совпадает с границами бывшего Великого княжества Рязанского. Но вот что любопытно. Многие диалектизмы, уже вышедшие из употребления на своей исторической родине, продолжают жить в разговорной речи донских казаков. В предисловии к изданному в 1991 году в Ростове-на-Дону «Словаре донских говоров» отмечается, что «донские говоры сохраняют многие материнские диалектные слова, уже утраченные материнскими говорами, но известные по документам – рязанские, воронежские, тульские».
В связи с этим вспомним, что и Воронежская, и значительная часть Тульской земли длительное время входили в состав Рязанского Великого княжества, а затем — в Рязанский уезд Московского государства.
Верховые казаки, прожив среди русских, пришли на Дон с чистым русским языком. Они принесли в своей речи диалекты тех местностей, где им пришлось перед этим проживать. Отразились места их предыдущего пребывания и на личных прозвищах: Мещеряк, Рязанец и т. п. Встречались такие фамилии, как Мещеряковы. С ними же на Дону появились некоторые служилые понятия, в том числе термин «станица» получил большое распространение и со временем станицами стали называть не только общины, но и самые поселения, в которых станицы размещались.
Исследователь быта и языка донских казаков А. В. Миртов заметил, что быт и язык донских казаков, особенно верховых, испытали сильное влияние татар – выходцев из мещёрских мест. Он считает, что отатарились в первую очередь все виды и названия одежды, пищи, утвари, т. е. бытовой язык.
Рязанские и мещёрские казаки, как приписанные к пограничным московским городкам и служившие долгое время московским царям, в нравах и обычаях во многом походили на великороссов.
Кумылженская станица поселена на левом берегу реки Кумылги. Прежде эта станица находилась на правом берегу реки Хопёр, в дремучем лесу, в урочище, называемом Лука, против устья Кумылги. Около 1682 года станица переселилась на нагорную сторону Хопра по течению ниже на юго-запад, недалеко от хутора Дундукова. Существует предание, что станица основана ещё в царствование Михаила Фёдоровича, но точных сведений нет. Станица делилась на три части: Средняя, Слободка и Нижняя. По преданию, первая церковь была построена в Старом городке во 2-й половине XVII столетия. Для защиты от разбойных нападений татар вокруг церкви был вырыт ров и насыпан вал. Недалеко от станицы на кургане Кашин постоянно находились сторожевые казаки. «Кашиным» он назывался потому, что сюда в старину во время полевых работ все съезжались ночевать на один стан, или, по-тогдашнему выражению, — в Каши.
Говор станицы Кумылженской на р. Хопёр напоминает наречие Шацкого уезда Тамбовской губернии. Многие обряды местных жителей свидетельствуют об этом. Из сохранившихся там преданий известно, что в середине XVII века предок теперешних Фроловых Даниил Гладкий приплыл на плоту из России и поступил в состав граждан этой станицы. Потом у него появился внук Фёдор Гладкий. Из детей же Фрола некоторые стали называться Фроловыми. Из войсковой грамоты от 17 марта 1752 года видно, что Кумылженской станицы отставной казак Афанасьев послан был в Тамбовскую провинциальную канцелярию «для взятия и приводу достоверной справки в даче ему за взысканное с него за взысканное с него за вывоз жены его Ирины по указу выводных денег 10 рублёв выводного письма».
Игорь ФИЛАТОВ, есаул Рязанского казачьего округа